Глянцевый позитив

Шумное и живописное открытие «Кинотавра» в помпезном Зимнем театре с участием актера Гоши Куценко, директора Венецианского фестиваля Марко Мюллера и сочинской администрации завершилось на неожиданной ноте. Нет ничего удивительного в том, что первым фильмом фестиваля стал «Глянец», новая работа заслуженного мэтра Андрона Кончаловского. Странно лишь то, с какой горячностью режиссер-плейбой бросился в крестовый поход против ненавистного ему гламура.

Формально этот фильм — остросатирическая мелодрама о судьбе ростовской швеи Гали (Юлия Высоцкая): после того как ее любительское фото попало в «Комсомолку», она отправилась покорять Москву. Режиссер выстраивает богатый ряд ассоциаций культурного свойства — от обожаемого им Феллини (в Высоцкой он видит и Джульетту Мазину с размазанной тушью под глазами, и Грейс Келли, а весь фильм в целом отсылает к «Сладкой жизни») до «Шоугелз» Пола Верховена. Но если итальянский гений и голландский мастер видели в мире гламура своеобразный экзотический лес, для выживания в котором человек должен на время превратиться в животное, — и, соответственно, воспевали дикую красоту этих джунглей, то Кончаловский ударяется в морализаторство.

…Самые часто употребляемые в сценарии (соавтор — Дуня Смирнова) слова — «говно», «жопа» и «блядь». Вывод прост: мир гламура состоит из педерастов, проституток и миллионеров. Однако он мало напоминает реальность — скорее, фантазию распаленного воображения. Ни художественной, ни тем более документальной правды не ощущается. Персонажи гротескны, ситуации надуманны, «Глянец» походит на сатирический очерк о распущенных нравах Запада, напечатанный в журнале «Крокодил» сорокалетней давности. За убийственной, как кажется режиссеру, критикой общества консумеризма читается лишь элементарная обида человека, из этого мира выключенного (вот и в гламурные Канны «Глянец» не взяли)… В целом, выплески эмоций, подобных «Глянцу», дают больше поводов для исследования психоаналитиком, чем кинокритиком.

Кончаловский расстраивается раньше времени: его по-прежнему с радостью пригласят в любое ток-шоу, а его муза Высоцкая надолго останется гламурным идеалом для миллионов постсоветских домохозяек благодаря кулинарной телепередаче, в которой она, кстати, смотрится на порядок органичнее, чем на широком экране. Сколько негатива — и где альтернатива? Ответ на вопрос — в конкурсной программе. Она поневоле заставляет говорить о новой волне позитивного мышления, в котором режиссеры видят спасение от гнилого глянца. Самый показательный пример — «Кука», полнометражный дебют рекламщика Ярослава Чеважевского. Искупая многолетний грех служения идеологии гламура, он предложил на суд публики то, что в современном жаргоне называется «человеческое кино для людей». Тошнотворно-сладостная современная сказка напоминает ремейк «Страны приливов» Терри Гиллиама, снятый на Студии имени Горького. Успешная бизнесвумен (Дина Корзун) из Москвы едет в неиспорченный Питер, где устраивается работать в соцслужбу — старикам гречку разносить, — а потом удочеряет шестилетнюю сироту, давно живущую в заброшенном гараже со «скелетированным трупом» покойной бабушки. Апофеоз благостной фальши разрешился овацией. Умиленные киноманы еще долго не отпускали режиссера и зрелую не по годам Настю Добрынину, обряженную в униформу Красной Шапочки. Поскольку приза зрительских симпатий на «Кинотавре» нет, девочке может достаться награда за лучшую женскую роль.

Былой документалист Марина Разбежкина не в меньшей степени растрогала другую, чуть более интеллектуальную аудиторию. Экранизация ранней есенинской повести «Яр» — беспорядочный сплав всех стереотипов «беспокойной русской души»: и православие рядом с язычеством, и сарафаны с кокошниками, и власть бескрайней природы над личностью. Никто не решился признать за этим, довольно изысканно оформленным месивом элементарное неумение рассказать внятную историю: если ты такое кино не чувствуешь, у тебя совсем атрофировалось чувство национального! Прошлогодний «Остров» утвердил ценности православия, а Разбежкина в «Яре» ответила за народность. Не хватает только самодержавия.

Один из самых удачливых конкурсантов, равно пленивший и неподготовленную публику, и профессионалов, — Алексей Попогребский. Сравнив «Простые вещи» со «Свободным плаванием» его былого соавтора Бориса Хлебникова (в этом году заседающего в жюри), сразу понимаешь, кто за что отвечал, когда они вместе снимали «Коктебель». Хлебников — за социальное, Попогребский — за моральное; Хлебников — за общие планы, Попогребский — за крупные. Тема, затронутая в «Простых вещах», несмотря на заголовок, крайне сложна: речь об эвтаназии. Анестезиолог в самом разгаре кризиса среднего возраста встречает необычного пациента — заслуженного актера-пенсионера, больного раком и умоляющего врача даровать ему смерть. Режиссер старается избегать темной стороны бытия: к финалу все проблемы, как по мановению волшебной палочки, исчезают — в том числе умирающий артист. Обаяние стиля, ненавязчивый юмор, безусловные способности Сергея Пускепалиса, исполнившего главную роль, а также присутствие в кадре харизматичного Леонида Броневого заставляют закрыть глаза на лакуны в сценарии — в целом «Простые вещи» напоминают умиротворяющий сеанс анестезии.

Что пробудит от сего сладостного сна о богатых благотворителях, честных докторах и несравненной русской природе? Может, «Тиски» Валерия Тодоровского о наркотрафике в русской провинции, снятые при поддержке и участии Госнаркоконтроля? Главный герой, диджей, попадает в тиски между обаятельным, как сам сатана, наркобароном (на удивление удачная роль Федора Бондарчука) и алкоголическим идеалистом-милиционером (привычно желчный Алексей Серебряков). Новый фильм Тодоровского — один из лучших на нынешнем «Кинотавре», хотя бы потому, что поставленная задача решена с блеском: молодежь пойдет на динамичный фильм, где снимаются сексапильные юные дебютанты и пара заслуженных артистов, а в результате получит двухчасовую лекцию о вреде наркотиков. Да, история затянута, да, финал притянут за уши — ну и что? Все это служит благой цели! Так что и тут за кажущейся жесткостью — сплошной праведный позитив. Жанр картины — полнометражная социальная реклама. Для награждения подобного продукта следовало бы ввести новую номинацию «за общественно полезный кинематограф».

Вопрос лишь в том, где явления искусства — которые по идее и отмечают на фестивалях. В конкурсе таких фильмов лишь два, и об обоих «МН» уже писали: изысканный трагифарс Киры Муратовой «Два в одном» и беспощадный «Груз 200» Алексея Балабанова. Оба по иронии судьбы претендуют исключительно на приз зрительских антипатий. К счастью, такого приза на «Кинотавре» тоже нет. Теперь лишь церемония закрытия покажет, насколько мнение жюри совпадет со зрительским.