Как живется братьям белорусам при батьке Лукашенко
Беларусь начинается не с нулевого километра — для меня, как и для многих приезжающих сюда, она начинается с вокзала, где на перроне тебя встречают старые друзья (слава Богу, не обделил!) и сразу начинают рассказывать, что нового в мире происходит.
Например:
— Ты будешь смеяться, вся страна уже смеётся, но представь: нашего батьку, президента независимого государства, в США объявили персоной нон-грата! И знаешь, почему? Он приехал в ООН, вышел на трибуну и без бумажки около часа высказывал все, что думает об американском правительстве. Мы тут все от телевизора оторваться не могли!
И ты начинаешь удивляться, что в России подобные факты как-то, мягко говоря, плохо освещаются. Что ни говори, а братьям нашим белорусам повезло. Повезло в том, что белорусскую власть возглавляют не американские марионетки, не так называемые демократы, а нормальные умные люди, душой болеющие за свою страну. И тут невозможно не вспомнить в первую очередь о белорусском президенте — Александре Лукашенко.
Александр Григорьевич — одиозная фигура в мировой политике, человек, который (единственный на всю Европу!) активно противостоит американской мировой экспансии и не дает никому вмешиваться в белорусскую государственную политику, за что честь ему и слава, за что и объявлен он персоной нон-грата, за что и избран на третий срок.
Прошедшей осенью я провел в Беларуси несколько дней, посмотрел на тамошнюю жизнь своими глазами и услышал своими ушами мнения простых белорусских людей обо всем происходящем. Об этом и хочется рассказать.
Итак, начну с начала.
Минск и окрестности — автомобильная прогулка
На минском вокзале меня встречал старый друг – бывший офицер, военный летчик, а ныне один из руководителей фирмы строительного промышленного альпинизма. Он усадил меня в свой автомобиль, и мы поехали прогуляться. На мой вопрос, как ему работается, ответил:
— В России очень много кричали и кричат до сих пор о том, что в Беларуси подрывается частная инициатива, что батька душит бизнес налогами и не дает никому развернуться. Я сам гражданин России, имеющий белорусский вид на жительство, я сам в России это слышал не раз, а потом увидел своими глазами. Поверишь, нет – но все не так!
Да, у нас нет пятиэтажных новобелорусских дач, но разве это важно? А налоги?.. Я сам плачу налоги, и никто с меня последние штаны еще не снял. Налоги начисляются, как и положено, от прибыли, затем поступают в государственную казну и используются по назначению — на развитие слабых предприятий, на бесплатные детские сады и медицину, на социальные проекты — в общем, можно сказать, здесь соборная экономика. Тот, у кого много денег, помогает тем, у кого их мало, через посредство государства. И никто от этого не страдает.
Когда у меня случился инфаркт, меня, российского подданного, бесплатно лечили. Я потом подсчитал, одни лишь лекарства обходились в сумму примерно сто долларов в день. А об оплате никто ни разу даже не заикнулся.
Зарплаты и пенсии выплачиваются сполна и без малейшей задержки. В общем, не верь вашим борзописцам, нам здесь живется хорошо, и уезжать отсюда мне совсем не хочется.
Когда мы выехали за город, он продолжил:
— А теперь посмотри вокруг: у нас остались колхозы, мы не разбазаривали землю, не раздавали ее направо и налево — и что? На полях вовсю идет уборка, техника, сам видишь, в приличном состоянии, и я уверен, что голодать зимой никто не будет. А все почему? Каждый колхозник желает знать, где сидит фазан. А фазан — у него во дворе. Посмотри — видишь, во дворах стоят трактора, стоят комбайны? Техника выдается в безвозмездное пользование. Ты тракторист — ставь прямо у себя во дворе трактор, ты комбайнер — ставь комбайн, водитель — ставь грузовик. И владей! Только содержи технику в порядке. И все ставят ее во дворах, чтоб на МТС не растащили.
Сломался — ремонтируйся в МТС, и опять во двор. Это твоя техника, это твой кусок хлеба. Я не скажу, что у колхозников очень большая зарплата, долларов двести, но для жизни в деревне, где не нужно думать о транспорте, где расходы меньше городских, этого хватает. Кроме того, продукты, которые колхоз производит, тебе будут выданы прямиком из колхозных закромов, об этом тоже беспокоиться не нужно. Живи да работай. И в каждой деревне — обязательно — школа, клуб, и библиотека. Чтоб молодежь не разбегалась. Скажу больше — в Беларусь тоже приезжают беженцы с Кавказа и из Средней Азии, отовсюду. Их селят в деревни. На землю. Дают дома. В кредит, на сто лет. Получается дешево, и люди могут пустить здесь корни. Они работают на земле, а не ошиваются перекупщиками по базарам. И это тоже правильно, и при такой политике, при таком ведении хозяйства все эти кабальные американские инвестиции здесь никому просто не нужны. Мы без них прекрасно обходимся и будем обходиться. А американцы могут кричать на весь мир все, что им угодно — собака лает, караван идет. А захотят прийти сюда, как в Ирак — пусть приходят. Вот они, леса, рядышком, — никто ноги не унесет.
Могилев — «согнешь, но не сломаешь!»
В Могилеве мне повезло — по улицам меня водили, как видно, напоказ. А водил историк, кандидат наук, старший преподаватель Российско — Белорусского университета, человек, прекрасно знающий и любящий свой город и свою землю. Рассказ его звучал примерно так:
— Могилев — древний пограничный город. «Согнешь, но не сломаешь!» — его девиз, а на гербе города изображен рыцарь с обнаженным мечом в воротах замка. Здесь бывали поляки, здесь бывали литовцы, кого здесь вообще только не было, но всегда белорусское Приднепровье считало себя русской землей. Даже в XIX веке, во время мощного всплеска белорусского национального самосознания, мы все равно оставались Белой Русью и не стремились отделяться от Руси Великой, в отличие от тех же поляков. И еще мы всегда, несмотря ни на какие гонения, оставались православными.
Могу привести прекрасный пример: когда здесь были поляки, одним из своих указов они запретили постройку новых православных храмов. Ремонтировать и реконструировать старые — это сколько угодно, а новых строить не моги. И тогда один из богатых могилевских купцов сказал: «А в чем, собственно, проблема? У меня есть дом, который можно реконструировать и сделать из него церковь». Так и поступили. Эта церковь цела до сих пор — старый храм Бориса и Глеба. Новый, постройки XIX века, стоит рядом.
В общем, всегда было так: в каком бы государстве Могилев ни оказывался, он всегда стоял на русской границе и охранял Русь. Может быть, не случайно в Первую мировую войну Генеральный штаб во главе с императором находился именно в Могилеве.
Должен сказать, что Могилев далеко не один раз принимал на своей земле коронованных особ. Именно здесь, в пограничном городе, произошла историческая встреча Екатерины II с австрийским императором Иосифом II. Встреча сия закончилась первым разделом Польши, и должен заметить как историк, что поляки совершенно напрасно обвиняют в этом Россию. Раздел произошел по инициативе австрийского императора, Екатерина, наоборот, взяла часть Польши под русскую опеку. В противном случае Польша еще в XVIII веке могла стать немецкой провинцией. У поляков, к сожалению, короткая историческая память. Им не мешало бы помнить хотя бы о том, что концлагерь Освенцим находился на территории Польши, и уничтожили его именно русские.
Зато мы помним хорошо не только Вторую мировую войну, но и вообще нашу историю и прекрасно понимаем, что Россия — наша единая большая родина. Я работаю в Российско — Белорусском университете и могу точно сказать: у нас учится много русских студентов. Мы даем качественное техническое образование, не хуже европейского и американского. И даем его либо бесплатно (для своих), либо по очень низким расценкам (для иностранцев). В России об этом известно, и каждый год к нам приезжает множество русских абитуриентов. Следовательно, белорусское образование успешно работает на международном уровне. И дай Бог, чтобы в стране не изменялась правительственная политика — в этом случае плевать мы хотели на американскую демократизацию. И пусть только попробуют к нам с ней полезть!..
Гомель — маленький белорусский Питер
По Гомелю я бродил в одиночестве — и наслаждался. Наслаждался рекой Сож, с его лесистыми берегами, наслаждался улицами, очень похожими на питерские, только не загаженными на каждом шагу низкопробными вывесками и рекламой, наслаждался открытыми, дружелюбными лицами прохожих, наслаждался всем этим маленьким, игрушечным, изящным городом.
Здесь не пустеют улицы с наступлением темноты — люди не имеют оснований бояться ни шпаны, ни милиции. Здесь никто не способен, как в столицах, второпях, на бегу, посреди улицы толкнуть человека и не извиниться. Здесь не услышишь сакраментальной фразы «Понаехали тут!..» Здесь, на любом перекрестке без светофора, автомобиль притормозит и пропустит пешехода. Здесь, словно в глубинке России, царит патриархальный покой.
Здесь поневоле мне вспомнилась фраза из старого анекдота: «А не бросить ли все, и не уехать ли в Урюпинск?» Здесь я восхитился прекрасно отреставрированным дворцом Румянцевых — Паскевичей и в очередной раз подумал о том, что белорусы не только хорошо помнят свою историю, но и умеют заботиться об исторических памятниках. Кстати, не могу не отметить, в каком порядке, в какой ухоженности содержатся здесь памятники советским солдатам-освободителям — не в пример всей Европе. Чистота, живые цветы, Вечный огонь, который горел даже во времена всех газовых кризисов.
Здесь я подошел к памятнику святому Кириллу Туровскому и прочитал надпись на свитке в его руке: «…избави, Господи, город сей и страну сию от всякого зла», — и искренне помолился о том, чтоб эти слова всегда звучали в ушах у Бога.
Но наивысшее наслаждение постигло меня в Центральном парке. Идя через него, я услышал звуки музыки, пошел на них и увидел небольшой оркестр на площадке и увлеченно танцующих прямо на асфальте людей самого разного возраста. И вспомнились семидесятые годы, когда так по выходным танцевала вся страна, ибо мы были уверены в завтрашнем дне. И мне стало так тепло, словно рука Божья на миг коснулась души. Ведь если люди танцуют на улицах — значит, у них все в порядке.
Таможни никогда не будет!
Всему хорошему когда-то приходит конец. Вот и для меня наступила пора возвращения домой. В поезде я очень долго сидел в задумчивости и осмысливал то, что увидел и услышал. А увидел нормальную человеческую жизнь. Я увидел, как можно жить даже после распада нашей великой державы. Увидел… не хотелось скатываться на банальные темы, но я увидел, что белорусская колбаса соответствует стандартам, и состоит из мяса, а не из туалетной бумаги. А какое там пиво!.. Впрочем, об этом помолчу. Лучше поговорить о женщинах!..
Когда мы проехали Витебск, мой сосед по купе — питерский азербайджанец — спросил у меня:
— Ты не знаешь, брат, таможня скоро будет?
— Таможни никогда не будет, — ответил я. — Таможни уже давно сняты по инициативе батьки, и границы между Россией и Беларусью фактически нет.
Попутчик задумался, затем задал неожиданный вопрос:
— Так что же получается — белорусские пограничники охраняют Россию с запада?
А ведь и правда…
И что еще можно сказать?
Благослови, Господи, эту землю!
Об авторе
Сурнин Александр Артурович. Родился 20 января 1961 года в городе Краматорске, Донецкой области. Окончил местный индустриальный институт. Поэт, прозаик, переводчик, публицист, автор-исполнитель.
Живет в Санкт-Петербурге.