Образование — это ресурс, определяющий траекторию жизни

Недавно в структуре Министерства образования и науки Самарской области образовано новое управление. Мы публикуем интервью с его руководителем, Владимиром Яковлевичем Классеном — начальником управления по контролю и надзору в сфере образования Министерства образования и науки Самарской области.

— Владимир Яковлевич, что делается государством, для того чтобы адаптировать современное российское образование к вызовам времени сегодня, в условиях кризиса?

— Роль образования в обществе всегда была серьезной. Другое дело, сейчас государство стало делать конкретные шаги для того, чтобы образование стало выполнять свою основную задачу – работать как ресурс социально-экономического развития. Причем, естественно, как восполнимый ресурс, отвечающий реальным запросам экономики и нашего общества, а не просто приложение к образу жизни или каким-то статусным понятием.
Образование должно решать совершенно конкретные задачи. И чем больше проблем в обществе, тем острее ощущается важность роли и задач образования. Сейчас много программ в рамках национального проекта «Образование», связанных с начальным и средним профессиональным образованием. Очень серьезно стоит вопрос о качестве высшего профессионального образования, об упорядочении деятельности в этой сфере. Главная цель — структура подготовки специалистов должна соответствовать структуре нашей экономики. Разумеется с учетом региональной специфики.
Что касается высшего профессионального образования, то девальвация его произошла во многом из-за отсутствия серьезного конкурсного отбора. И виноват в этом не ЕГЭ, который сейчас «принято» критиковать, а две такие вещи, как «бешеный» и неадекватный рост числа учреждений, которые пытаются реализовать программы высшего профессионального образования, и одновременное снижение количества выпускников. Это путь к снижению требований. Дети в средней школе при современных коммуникационных возможностях эту ситуацию понимают очень быстро: «Все равно я буду студентом, зачем напрягаться? Здесь не пройду, так в какой-нибудь другой вуз меня возьмут». Это все взаимосвязанные процессы.

— Сегодня очевидно, что сфера высшего профессионально образования становится рынком образовательных услуг. Вузы конкурируют между собой. Как государство регулирует этот рынок? Какая роль принадлежит вашему управлению?

— Государство регулирует отношения на образовательном рынке, используя прежде всего институт государственной аккредитации. Право выдавать документы государственного образца получают только те организации, которые прошли соответствующую процедуру.
И сегодня нормы аккредитации ужесточаются. Ужесточается и контроль в межаккредитационный, межлицензионный период. Государство теперь будет более тщательно выбирать вузы, учреждения среднего и начального профессионального образования, претендующие на государственную поддержку. Причем не только через бюджетное финансирование, но также через программы. Такая нормальная протекционистская политика.
Наше управление, в соответствии с переданными федеральными полномочиями, осуществляет лицензирование, аккредитацию, а также надзор и контроль над соблюдением законодательства в образовательных учреждениях общего, начального профессионального и среднего профессионального образования независимо от их организационно-правовых форм и форм собственности: государственных, негосударственных, частных – если они находятся на территории Самарской области.

— Что будет предприниматься в связи с провозглашением курса на сокращение филиалов и представительств вузов в Самаре и Тольятти? Что уже сделано?

— Я провозглашения такого курса не слышал. Речь идет о реализации общегосударственной тенденции наведения порядка, ужесточения аккредитационных, лицензионных требований и вытеснения с образовательного рынка недобросовестных игроков. Ведь у нас есть вузы, у которых, кроме вывески и торговли дипломами или отсрочками от армии, ничего за душой и за стенами нет.
Сейчас мы готовим свои предложения для Рособрнадзора, свое видение этой ситуации. Рособрнадзор запрашивает у нас информацию, проводит проверки. Практически во всех случаях, когда вузы проходят аккредитацию, Рособрнадзор направляет и наших представителей в составе аккредитационных комиссий.

— Хотелось бы затронуть тему объединения образовательных структур. Когда-то Джон Нейсбит сказал, что объединение крупных корпораций и профсоюзов напоминает «свадьбу динозавров». Как учитываются риски подобного объединения? Не приведет ли это к падению уровня управляемости.

— Один из путей формирования нового типа образовательных учреждений высшего профессионального образования – путь создания Федеральных университетов, как правило, на базе уже существующих государственных вузов путем их объединения, где-то поглощения и т.п. Действительно, в любом объединении есть какой-то предел или критическая масса, которая не позволяет дальше эффективно управлять. Тем более, что университет является организацией более высокого порядка, это не только образовательное учреждение, но еще и очень серьезное научное учреждение. Я недавно встречался с В.В. Рябовым, бывшим ректором Куйбышевского госуниверситета (ныне СамГУ). Он сейчас возглавляет Московский педагогический университет, в составе которого – 28 институтов. Это пример управляемости. То есть университет становится серьезной корпорацией, объединением образовательных научных структур, каждая из которых может иметь свою внутреннюю структуру управления.
Слияние образовательных учреждений в эпоху кризиса будет иметь однозначно положительный эффект, хотя бы в плане сокращения издержек. Россия по количеству вузов опережает многие государства, а по количеству студентов в этих вузах мы находимся очень далеко от первых мест.
В Самарской области уже есть положительный опыт слияния учреждений начального и среднего профессионального образования. Что касается высшего профессионального образования, то это должно решаться опять же не столько директивно, сколько в результате поиска эффективных способов выживания в период кризиса.
    Существует интересный опыт создания Ассоциации самарских вузов, в которую вошли крупнейшие вузы города, с межвузовской поликлиникой на базе медуниверситета, межвузовским спортивным центром, на базе Самарского технического университета. Они работают на всех членов ассоциации, как и межвузовский медиацентр на базе Самарского аэрокосмического университета.
Объединение нескольких вузов в национальный или федеральный университет при сохранении определенной автономности в условиях кризиса может стать хорошим выходом и защищенной бухтой с маяком, бухтой, куда в случае бедствия мы могли бы подводить «тонущие корабли». Так мы могли бы лучше использовать и научный, и преподавательский потенциал этих вузов.
    Ситуация ведь такова, что если сейчас начнется серьезная конкуренция и каждый будет барахтаться в одиночку, регион может вообще остаться без университетского центра. Это, конечно, самая пессимистическая картина. Предположим, кризис углубляется, государство понимает, что такое количество университетов в этих условиях экономике не нужно, да и бюджет просто не сможет поддержать такое количество вузов. И начинается элементарная борьба, и не между вузами, а между регионами, для того чтобы сохранить статус университетского центра у себя. В ПФО есть несколько городов со своими университетскими традициями: Казань, Саратов, Нижний Новгород, Ульяновск, Пенза. И нам нельзя упускать свой шанс. Как говорит министр Дмитрий Овчинников: «Нам никогда никто не простит, если вдруг мы, из-за своей нерасторопности или непонимания, ошибочной оценки ситуации, порушим лучшее, что имеем в системе высшего образования в нашем регионе».

    — Есть ли план объединить существующие аккредитованные вузы в Самаре и Тольятти? Хочется развеять некоторые домыслы и слухи.

— Планов конкретных нет. Есть анализ ситуации. Прорабатываются возможные пути выхода из ситуации. Федеральный центр декларирует некоторые вещи, Президент в своем выступлении говорит о том, что количество университетов превосходит все допустимые нормы. И что университетских центров должно быть не больше 50. Любой нормальный управленец, работающий в сфере образования, делает вывод: если речь идет о 50 университетах, а регионов у нас более 80, – то далеко не в каждом регионе должен сохраниться университет.
Второе: руководство Рособрнадзора говорит о несоответствии определенного количества университетов, академий и институтов своему статусу. Понятно, что есть четкая установка либо привести все в соответствие, либо этот статус будет просто снят с этих образовательных учреждений. Анализируя эти тенденции и понимая складывающуюся экономическую ситуацию, мы должны предлагать и свои выходы.
Не мы руководим высшим образованием, это федеральная компетенция. Но мы, Министерство образования и науки Самарской области, находимся в постоянном диалоге с ректорским, вузовским сообществом и должны быть готовы к развитию данной ситуации. Четких планов – к такому-то году слить эти вузы с этими – нет. Существуют варианты поведения в развивающейся ситуации. Никаких директив, никаких команд нет – это я могу сказать жестко.

Как обстоит дело с реализацией Болонского процесса? Есть ли признаки внесения корректив в связи с кризисом?

Реализация процесса идет. Скорее всего, в условиях кризиса этот процесс ускорится.

— Недавно отмечен еще один всплеск дебатов вокруг ЕГЭ. Ю.М. Лужков встал на сторону противников и критиков ЕГЭ. Что можно сказать о позиции Министерства образования Самарской области. ЕГЭ – это всерьез и надолго?

Есть в нашей области группа противников ЕГЭ. В декабре месяце был организованы слушания в Губернской Думе, инициированные Николаем Федоровичем Мусаткиным. И на этих слушаниях тон задавали представители высшей школы, на уровне проекторов и преподавателей. Один из аргументов противников ЕГЭ – резкое снижение качества подготовки выпускников общеобразовательных школ. Так, проректор аэрокосмического института заявил, что «мы вынуждены в течение первого семестра тратить учебное время на то, чтобы решать вопросы средней школы, восполнить пробелы». Но при этом стоит вспомнить, что раньше в КУАИ был очень серьезный конкурс, то сейчас этого конкурса нет. И при такой демографической ситуации у нас вузы, извините, «берут всех». О качестве в момент набора практически никто не думает. Главное – набрать первокурсников.
Например в прошлом году выпускников общеобразовательных школ было 19 с половиной тысяч 11-классников, об этом мы можем судить по ЕГЭ. А вузы, на территории Самарской области, включая все филиалы и формы обучения: очное, заочное и вечернее, – приняли 38 тысяч человек. Т.е. практически в два раза больше чем мы выпустили из 11-х классов. Я понимаю, что здесь не учтены выпускники техникумов или выпускники прошлых лет. Но разрыв в два раза между выпускниками и абитуриентами – о каких конкурсах мы можем говорить?
Еще один аспект. В результате ЕГЭ выпускники получили возможность поступать в престижные вузы в других городах. Так, например, за 2006 год около тысячи с небольшим выпускников Самарской области стали студентами вузов за пределами региона. Из этого числа около 80 % поступили в вузы Москвы и Санкт-Петербурга. Очевидно, что мы дали людям возможность выбора и увеличили мобильность. Причем ведь теперь можно отправить документы по почте и так же получить результат, не обязательно куда-то ехать, тратить время или использовать только один шанс. Сейчас в несколько вузов отправляют документы, и выбор уже за выпускником. Получается, что сейчас вузы борются за хороших выпускников. Это нормально. А значит на уровне города, региона нужно так ставить работу, чтобы у выпускников не было желания уезжать в другие города. Лично я считаю, что этот отток незначителен и свидетельствует, что наши вузы продолжают пользоваться авторитетом, особенно государственные. Я не говорю о ряде филиалов, где подготовка не соответствует никаким стандартам и требованиям. Государство это понимает, наводит порядок, что, прежде всего, выражается в ужесточении лицензионных и аккредитационных требований. Об этом говорит Рособрнадзор, в частности в своих выступлениях Любовь Николаевна Глебова.

Хочу отметить. Эксперимент с ЕГЭ прекратился. Единый госэкзамен стал законодательной нормой. Для Самарской области эта ситуация менее остра, чем для двух столиц. Потому что Самарская область включилась в эксперимент с ЕГЭ еще в 2000-м году. Это совпало по времени с подписанием Россией Болонской декларации.
Почему на Западе не принимают наши документы об образовании? Претензия в том, что отсутствует независимая система аттестации и оценки уровня подготовки.
Возьмем общеобразовательную школу. Вот выпускник заканчивает школу – его здесь учили, его здесь знают. Когда сдает экзамен, он может заволноваться, может психологически оказаться неготовым и показать результат хуже своих возможностей, но у педагога просто «не поднимется рука» поставить ему низкую оценку. Или, допустим, преподаватель, принимающий экзамен, может быть, устал или не в настроении. Это все субъективные факторы, влияющие на оценку и, соответственно, на судьбу выпускника школы. А самое смешное, уровень подготовки выпускников является мерилом оценки самого учебного заведения и конкретных преподавателей. Ведь, действительно, как еще оценить качество работы учителя? Но, если уровень подготовки будет оценивать сам учитель, зная, что от этого зависит в какой-то степени его благосостояние, о какой объективности может идти речь?
При проведении вступительных экзаменов в вуз в традиционной форме субъективный подход тоже является одной из главных проблем.
Важно понять следующее, в настоящее время выстроена государственная система образования. Государство ее финансирует, делает некий заказ. Предлагает по своим стандартам подготовить выпускника и определяет способ оценки качества этой подготовки. Кто платит, тот и заказывает музыку.
Если люди с этим не согласны, нужно создавать учреждения, в том числе и вузы, которые не будут претендовать на выдачу документов государственного образца, не будут проходить государственную аккредитацию. Например, во Франции есть такой опыт: в 19 веке торгово-промышленная палата создала свою параллельную систему образования, когда выяснилось, что уровень подготовки выпускников университетов не соответствует уровню требований к инженерам, управленцам в период промышленного переворота. Палатой были созданы свои школы, училища, вузы. Об этом недавно мне рассказывали французские коллеги. И у людей есть выбор, сам потребитель образовательных услуг решает, что ему нужно.
Мы сейчас тоже хотим, чтобы работодатель принимал участие в разработке образовательных программ. К сожалению, работодатель инертен. Он выдвигает не свои четко сформулированные требования, а только тезис: «Вы плохо готовите специалистов, мы их вынуждены переучивать»! А когда со стороны системы образования предлагают объединиться и обсудить вопросы: «Как готовить хорошо? Каких качеств нет у нашего выпускника?», дать ясный ответ почти никто не может.
Но вернемся к самому вопросу. В Самарской области сейчас отработана технология ЕГЭ. Есть специалисты. Технические срывы практически единичны. Сдача ЕГЭ – это процедура, на которую крайне трудно повлиять. Чтобы подтасовать результат всего лишь одного ученика, технологически в «сговоре» должны принять участие или хотя бы быть в курсе от 7 до 10 человек. Пойти на такое противозаконное деяние даже организационно крайне сложно.
Поэтому я бы посоветовал всем педагогам и учреждениям образования заниматься тренировочными, репетиционными, демонстрационными формами подготовки к ЕГЭ, не упуская психологические аспекты подготовки, чтобы это не было чем-то новым и незнакомым для выпускников и абитуриентов.
Противники ЕГЭ еще говорят, что тестовая форма убивает творческое мышление, способность нестандартно мыслить и т.п. Когда я прошу привести конкретные примеры, то, к сожалению, оказывается, что очень многие критики с самими КИМ (контрольно-измерительными материалами) лично не сталкивались и никогда не работали. Я часто предлагаю журналистам принять участие в пробном репетиционном экзамене. Я в свое время, когда работал начальником отдела образования, пошел и два таких пробных экзамена сдал: историю и русский язык. Историю сдал на «пять», а русский на «четыре». Любому человеку с чистой совестью могу сказать: «Знаю. Плавал. Пробовал». И смело могу сказать: «натаскать», допустим, на тест части «А», где 4 варианта ответа на каждый вопрос – сложно. «Натаскать» на часть «В», где требуется дать односложные ответы на какие-то поставленные вопросы – еще труднее. А часть «С» практически вся состоит из творческих заданий различного уровня сложности. Поэтому разговоры о том, что обучение в школе превратилось в «натаскивание учеников на ЕГЭ», у меня, кроме улыбки, ничего не вызывает. А все истории «про соседа, у которого дочь дружила с одним мальчиком, который пришел и наугад поставил ответы и получил высший бал» – из разряда тех историй, которые дети в пионерских лагерях по ночам рассказывали или рассказывают.
ЕГЭ это всерьез и надолго. Не спорю, в ЕГЭ есть ряд вещей, над которыми нам работать и работать, ведь нет предела совершенства. Но отказываться от него категорически нельзя.

— Планируется ли вторая волна сдачи ЕГЭ?

— Второй волны, как это было в предыдущие годы, не будет. Некоторым категориям выпускников будет разрешено сдавать ЕГЭ досрочно, в апреле. (С полным перечнем можно ознакомиться в приемных комиссиях вузов) В июле смогут сдать единый государственный экзамен только те, кто не смог это сделать в установленные сроки по уважительным причинам.
В этом году развели между собой оценки в аттестате и результаты ЕГЭ. В 2009 году достаточно сдать выше минимального уровня два ЕГЭ – по русскому языку и математике. Если вы успешно их сдаете – аттестат у вас в кармане. Но самое главное, в вуз вы понесете результаты ЕГЭ, а не оценку в аттестате. В этом году, принося в вуз аттестат, вы просто подтверждаете, что вы получили полное среднее общее образование. А вот о качестве этого образования свидетельствуют результаты сдачи ЕГЭ.

— Признаются ли результаты ЕГЭ РФ, в какой-либо другой стране?

— Нет, на сегодняшний день я пока таких сведений не имею. Есть документы об уровне образования – аттестат об окончании школы и диплом вуза. У нас есть соглашения о признании этих документов с некоторыми странами СНГ.

— Куда может обратиться абитуриент, чтобы защитить свои права в случае нарушений или злоупотреблений? Как устроен механизм разрешения споров?

— В момент сдачи ЕГЭ каждый выпускник вправе получить бланк заявления о нарушениях процедуры. Этот бланк может быть заполнен и сдан организаторам, и, соответственно, жалоба будет принята к рассмотрению аппеляционной комиссией.
Если нарушены права абитуриента в вузе – это определяется правилами приема в вуз. Если сторона конфликта считает, что нарушены вузом правила приема, – значит, это уже компетенция конфликтных комиссий при вузе или Рособрнадзора. Ну а если есть серьезные нарушения, то стоит обратиться в органы прокуратуры.

— Как будут сдавать ЕГЭ студенты техникумов и колледжей для поступления в ВУЗ?

— Абсолютно так же – они включаются в единую схему: закрепляются за каким-нибудь пунктом проведения ЕГЭ, будут принимать участие в сдаче единого госэкзамена, и определиться со списком ЕГЭ им тоже нужно было до 1 марта.

В заключение хочу сказать, что время сейчас очень непростое, и думаю, быстро этот кризис не закончится. В условиях кризиса всегда особенно остро встает вопрос эффективного использования ресурсов. Я еще раз хочу сказать, что образование нужно расценивать как ресурс, наряду со здоровьем определяющий траекторию жизни. Образование определяет нашу судьбу. Относиться к нему нужно как можно более ответственно, и особенно внимательно – к качеству образования. Далеко не всегда громкие бренды со столичными приставками могут вам гарантировать достаточный уровень образования, тот, который действительно поможет вам выстроить свою жизнь, как вы это планируете и заслуживаете.
Со своей стороны Министерство будет делать все возможное для лучшего информирования потребителей образовательных услуг. Информацию нашего управления вы можете почерпнуть на образовательном портале Самарской области, сайте Министерства образования и науки, в СМИ, в печати. Мы будем планировать проведение различных информационных акций, мероприятий вплоть до выездов на территории. Тольятти мы однозначно не обойдем.

  Владимир Яковлевич, благодарю вас за интервью.