Дубовый Умет: история одного майора

В прошлом году, экскурсию по Дубовому Умету нам организовал и провел Юрий Андреевич Чумаченко. Армейская выправка в нем угадывается сразу: походка, опрятность осанка и даже манера говорить. При этом Юрий Андреевич пишет замечательные стихи и занимается общественной деятельностью. Перед отъездом, майор в отставке рассказал нам о своей жизни.

Очень коротко. Родился 19 февраля 1941 года, г. Майкоп. Батя был военнослужащий, офицер. Естественно его кидали по всем местам. Школу я закончил 10-ю по номеру и 10-ю по порядку. Прошел десять школ. 

Детство. Мечты о небе

В 1948 году отца перевели в станицу Красноармейская, Краснодарского края, там я пошел в первый класс. Батя получил там туберкулез, и его уволили с армии, он болел 10 лет. Маменька нас растила, она шила. У меня есть поэма — «Рассказы о матери». 

И вот мама, как курица над цыплятами следила над нами. Не дай бог я взял твою ложку, или твой бокал. Ведь отец тяжело болел. Может я и получил иммунитет, нас ведь три раза в год через рентген прогоняли. Вам наверное трудно представить, что такое рентген в 1948-1950 годах. И вот я думаю, что это у меня выработало иммунитет. Потому что я, последние 9 лет служил в Семипалатинске (советский ядерный полигон), а это такой советский штат Невада. Там каждую субботу, воскресенье взрывы проходили. Объявляли несанкционированный выброс. Все мои сослуживцы уже в «далеких краях».

Так вот, в 1955 году я закончил седьмой класс, хотел поступить в летную школу в Краснодар. Проходил комиссию. Из Краснодарской спецшколы ВВС мне присылают такую узенькую записочку: «Дорогой товарищ, спецшкола ВВС расформировывается».

Дети кулака

И поехали мы в Жигулевск. Это уже 55 год, 25 августа. Отца вызвал брат. С ними очень интересная интересная история. У моего отца четыре брата, он пятый. И две дочери. Я к чему веду? К нападкам советской власти. В 30-м году он  получил известие от старшего брата, Михаила Ивановича, который в то время работал в ГПУ, а закончил свою карьеру на постах прокурора Московской области и г. Горький. И видно он (отец от меня скрывал это) предупредил своего отца и за ночь разобрали мельницу, а к утру разъехались. Двое уехали на Кубань, а трое в Нижний Новгород, на строительство автозавода. И потом старший сын кулака становится прокурором Московской области, второй, дядя Леня становится инспектором по строительству ГЭС в Жигулевске. Третий, дядя Федя работал механиком на ГАЗе. Младшего Павла в 1951 году посылали на GM от ВАЗа в двухгодичную командировку. Это сына кулака! А батя стал офицером.

Дядя Леня строил ГЭС, он получил здесь квартиру. И дает бате телеграмму: «Андрей, выезжай, квартиру получил». А мы ведь все по съемным квартирам жили. И платили 200 рублей из 400 рублей пенсии. Как сейчас помню, пришли менты и нас выкинули. Валентина (сестра) шла на золотую медаль помню. И вот мы на узлах сидим, идет дождик. День сидим, второй. Идет мужик, видит трое детишек. И забрал нас. Мы пожили у него недели две. Мать сообщила в Майкоп. Нам прислали денег и вернулись в Майкоп.

Инициалы для Жигулевска

Батя получал пенсию. Периодически его комиссовали. Если «повезет», ему давали II группу, а это пенсия 935 рублей. Как «не повезет», он приходил злой: «Третью группу дали». Пенсия 600 рублей. Это я охватываю 1948-1958 г. И вот дядя Леня дал телеграмму и мы поехали в Жигулевск. Это 1955 год. Мы приехали туда. Квартира двухкомнатная, а дядя Леня поехал в Москву. Дядя прописал в квартире себя и дочку Наталью Алексеевну. А инициалы его и дочки были похожи на инициалы моего отца и мамы. Приходит как-то начальница КЭЧ выселять нас из квартиры и не смогла это сделать, ведь в ордере были данные моего отца и матери: Чумаченко А.И и Чумаченко Н.А. Вот такое переплетение с удачей было.

В Жигулевске я закончил 8-10 классы в 1958 году. И у меня была дилемма. Сестры учились в Одессе. Они мне прислали 10 руб. И вот я собираюсь в Одесский институт инженеров морского флота. А ведь я был спортсменом и наш школьный физрук Радченко Николай Иванович сказал мне: «Если ты не пойдешь в Смоленский институт физкультуры, я даже здороваться с тобой не буду». Я собираю документы и еду в Самару, чтобы туда документы отдать. И тут случай. Со мной сидит девушка Альбина. И вот она мне рассказала, как они с мужем Аликом закончили этот самый институт Смоленский. Говорит, что это хороший выбор «После первого курса можно без экзаменов переводиться в медицинский институт, потому что сначала изучается анатомия человека. Операции делают, жаб препарируют, мышцы изучают». А я не мог покойников переносить. Неделю они мне снились. Мы с другом договаривались, что если что не так идем в речной. И я отдал документы в речной техникум. Вот так я потерял четыре года. Закончил. Одну навигацию поплавал в Карелии. Приехал оттуда. Диплом у меня был техник-судоводитель или штурман. Прихожу в какую-нибудь контору, а меня в разнорабочие отправляют. 

Две ошибки

В 1962 году меня в военкомат. Я уже был женат, жена была на 7-м месяце. Прихожу в военкомат, там майор Беликов. «Во флот пойдешь?», — спрашивает. Тогда служили 4 года, я бы вышел в 26 лет. Нет. Беликов предложил также список из 17-ти военных училищ. 

Кто бы мне тогда сказал, что армия — это ниппель. Ты туда можешь проникнуть, а оттуда в мое время или через желтый билет или через товарищеский суд или через чахотку. А я тогда думаю, что в училище получу гражданскую специальность. И второе — надо выбирать училище недалеко от дома. Предложили Балаково — авиатехническое училище. А я ведь в летное хотел когда-то! Подумал, там масло, солярка… — нет, не пойду. Вторую ошибку сделал, когда отказался от Саратовского училища МВД. А там ведь разные отделения были! ГАИ, аналитическое. И учиться два года всего. И вот Ульяновск — 140 км от Жигулевска по Волге. Там танковое, техническое. И связь. Радио, радиорелейное и проводное отделения. А я помню, радист на корабле относился к командному составу. У меня шарики крутятся — имею диплом штурмана, имею диплом радиста. Это каким человеком я буду! Вот так стал я связистом.

Набирали 400 человек, а поступали 1200. Подполковник Узкий, с кафедры электротехники, помню меня спрашивает хочу ли я поступить, отвечаю: «Конечно хочу!». Закончил в 1965 году и был направлен в Самара-Ульяновскую железную дивизию во Львовской области. 

Уже в 1967 году маневры «Днепр» — это крупнейшие маневры, где «воевали» Прикарпатский с Белорусским военные округа. Я в Прикарпатском был. Служил начальником связи мотострелкового батальона. Пиротехники тогда было задействовано столько, сколько накопилось за 10 лет во всех ВС! страны Столько накопили! Белорусы наступали, мы оборонялись. 400 вертолетов одновременно! А смотрели наши учения французы англичане, бельгийцы. Я давал связь на вышку, где были иностранцы. Мне было интересно наблюдать за ними. Они смотрели разинув рот. 

Армейские будни

В 1968 году — события в Чехословакии. Все входили 21 августа. А нас подняли 6 мая. У меня поэма есть про эти события «Пражская весна». 6 мая в 12.42 мы пересекли польскую границу и пошли на Прагу. И до 21 августа. Под видом командно-штабных учений, которые два часа длились, заходим 23 июня. И нас терпели месяц до 17 июля. Местные просили любую другую армию, только не железную дивизию. 

Самара-Ульяновская Бердичевская трижды краснознаменная железная дивизия (Э24-я мотострелковая Самаро-Ульяновская, Бердичевская ордена Октябрьской Революции трижды Краснознамённая орденов Суворова и Богдана Хмельницкого Железная дивизия»). Она формировалась в 1918 года. Была бригада под руководством Гая. Монтировалась в Симбирске и Самаре. Формировалась здесь, а дислоцировалась во Львове. Конитнгент: первый взвод — с Кавказа, второй — русские и один хохол, третий — одни хохлы и четвертый татары и один русский. А сколько в лесу можно сидеть? И вот тогда появилось выражение Манечка. 

18 октября из Праги выводят десант, а 30 октября нашу железную дивизию. Интересный эпизод. Машина связи ставится на трансляцию. Связисты передают сведения о прохождении колонны. Мне повезло. Я первым прибыл на советско-польскую границу и занимаюсь своим делом. Начальник колонны (зампохим) говорит: тебе скажут когда колонна пройдет. Жду. Прошли все. Тишина. Вызываю главного — нет. Вызываю побочных — молчок. Приходит поляк: «Пан поручник (старший лейтенант), собрались семьи, жены хотят с вами праздник отметить. Захожу — столы стоят буквой П. Они угощают. А я команду дал экипажу (на 125-м были, на базе ГАЗ-63): „Телескоп опускаете, а шасси оставьте“. 

Сидим, вдруг прибегает парень, поляк: „Пан поручник, через 15 мин. граница закрывается!“ Водитель Паша Печенюк, проскакивает сходу, и на нас выскакивает какой-то мужик в плащ-накидке: „Кто такие?“. А я тоже на взводе, ненормативной лексикой его — вас там не было, а здесь вы все боевые. Сдал назад к границе. Подхожу к КСП, там сержант „грабит“ полосу. Я ему сказал, мол как все нормально будет ты мне фонариком дай знак. И опять выскакивает полковник с голубыми лампасами: 

— Машину к осмотру!

— Пожалуйста, только для осмотра первого отсека у вас допуска нет, — отвечаю ему. — Экипаж к машине.

Полковник осматривает и подходит к первому отсеку, я говорю, что у него нет допуска, он: „Да что ты мне?“, и я ребятам говорю: „В ружье!“.

Был у меня такой Агафонов. Кличка — Фока. Профессиональный клоун, в Пензенском цирке работал. Хороший радист, второй класс. И вот он досылает патрон в патронник. Полковник был вне себя. Ведь надо выяснить кто мы такие. А связь у нас своеобразная.

Вот сколько я коньяка выиграл, на возможностях связи, не сосчитать. На полигоне к примеру стоим, и я говорю кому-нибудь: „Сейчас в квартиру тебе позвоним“. Мне естественно не верят. А мы через релейки выходим и действительно попадаем в его квартиру. 

Так вот, полковник КГБ тоже так сделал. Как они прозвонили? Представь: Краковец-Москва-Львов-Рава Русская и в обратном порядке. Чтобы уточнить. А у нас еще два древка с советским и чехословацким флагами. Оказалось, что наши уже добрались в полк, давно сидят по домам.

В 1969 году Даманские события. Там случился такой казус. Сверху дают распоряжение — собрать батарею и отправить на Даманский. А батарея по дороге вся разбегаются. Командующего Ленинградским округом снимают, начальника штаба округа снимают. Нам дают команду и у меня в роте связи заседают — командующий округом, генерал армии Бесярин, начштаба генерал-полковник Якушев (которого я с вертолета потом вытаскивал). 

У нас полк был такой, что даже солдат солдату, сержант- сержанту должен отдавать честь, как положено по уставу. Вот для примера, была со мной такая история. Идет мой замкомвзвод, старшина Голомай Роман. А он связист-радиолюбитель, нестревой в общем. Идет и мне: „Здравия желаю товарищ старший лейтенант“. Ну я махнул рукой. И вдруг слышу голос командира полка, Мухтара Семеновича Элбакидзе, грузина: „Товарищ Чумаченко! Остановите пожалуйста старшину!“. И я в течении шести часов принимал зачет у старшины. Ко мне уже подходят, спрашивают: „Андреич, ты чего вые*****ся“, я говорю, что не я это, а Мухтар приказал. 

Так вот на заседании руководства округа, беседуют с солдатами, офицерами. Капитан один, лейтенантом ушел. Только из-за того, что собирался в академию, и задал вопрос: „У меня по возрасту последний год в академию. Как быть с этим вопросом?“ Его назвали трусом и разжаловали. 

Внизу, у здания стоят три полковника — курят. Идет солдатик и увидел этих полковников. Рядовой за 20 метров переходит на строевой шаг. Ты бы посмотрел на этих полковников. Они окурки повыбрасывали и у меня спрашивают:

— Старлей что у вас за часть такая?

— Часть как часть, товарищ полковник.

— Х*ли ты мне говоришь? Я 30 лет в армии и такого не видел! 

Возраст — помеха

В 1968 году какой то хрен объявляет, что наш офицерский состав великовозрастный и в войска отправляют директиву: 26 лет — командир взвода, 28 лет — командир роты, 32 — начальник штаба. А Юрию Андреевичу (мне т. е.) в 68 году было 27 лет. И взвод у меня отличный. И так пошло до 34 лет. Вызывает капитан из строевой части. И говорит, что мне ничего не светит, но есть возможность уехать в Германию. Только условие — кем уедешь, тем и приедешь. Согласился, там я хоть два оклада буду иметь. Пять лет прослужил во второй танковой армии. 

Три года в танковом полку, потом ушел начсвязи в химбат на должность старшего лейтенанта. А генерал-полковник Якушев, про которого я уже говорил, приезжает на должность начальника связи группы советских войск в германии (ГСВГ). А я его когда-то спас из горящего вертолета. Я эту историю рассказываю своему начсвязи Ладыгину, боксер такой шустрый. Он мне говорит, что сделает мне карьеру на этом и уезжает в штаб. Он хоть пробитая голова, боксер, но организатор хороший, в свою сторону. Уж не знаю чего он там рассказывал, только заменился я в Среднеазиатский округ в 1974 году. Система „Град“. Все солдаты запоминали сразу же — длина снаряда — 2,87 (стоимость бутылки водки). 

Что интересно, куда ни прибываю — начинаются диалоги:

Ну старший лейтенант, 34 поощрения, но ты — старлей! Давай откровенно — может самострел был? 

— Не было

— Может ты жену командира полка…? 

— Не было такого. 

И ведь каждому рассказываю. В академию ты может поступить только с должности начальника штаба или роты.

В 1975 году на целину набирали автобат. Надо было 400 машин. Прихожу и меня берут комендантом-начсвязи. И думаю — вернусь осенью и на дембель. И там мне приходит направление на зама по радио ракетной бригады, капитанская должность. Оттуда в Семипалатинск в истребительно-противотанковая бригада начальником связи. В 1979 получил майора и 9 лет служил в Семипалатинске. В 1987 году в декабре пришел приказ об увольнении. 

Дубовый Умет

На гражданке работал в строительном тресте мастером, парторгом, начальником отдела кадров. Потом работал в автоколонне №2 электриком-аккумуляторщиком. Все по науке там организовал. И даже за шахматы получил премию 97 рублей в 94 году. И в этом же году начал строиться. У меня к том увремени был участок в Дубовом Умете.

Здесь в селе жил муж подруги моей жены. Приехал, хотел дачу. Он был управляющий местной промышленности. Перестройка уже была. Мои вещи пролежали два года у него на складе. Квартиру не мог получить. 

Нашли место в Дубовом Умете. 8 соток мне дали в 1989 году. Первый год я вырубал здесь заросли и вот начал строиться. 19 февраля Ельцин сделал мне подарок. Издал указ о выделении офицерам запаса 25 соток не облагаемых налогом. Вот так у меня появился такой участок.

Жена — уроженка Мурманска. Она воспитывалась у бабки. Учились мы вместе в Жигулевске. Она пошла в педагогический. Женился я после техникума в 1962 году родился сын. Нас считали самой идеальной парой. Сейчас мы решили пожить отдельно. Она живет в Самаре.

PS. Фоторепортаж из Дубового Умета можно посмотреть здесь.